Густав Георг Фридрих Мария Крупп фон Болен унд Гальбах (нем. Gustav Georg Friedrich Maria Krupp von Bohlen und Halbach ; 7 августа 1870, Гаага - 16 января 1950, замок Блюнбах, земля Зальцбург) - немецкий промышленник и финансовый магнат, оказавший значительную материальную поддержку нацистскому движению.
Биография
Густав фон Болен унд Гальбах родился 7 августа 1870 года в Гааге в семье дворянина-дипломата и был назван в честь отца. В 1888 году окончил гимназию Бисмарка, в 1893 году окончил юридический факультет Гейдельбергского университета. Начал дипломатическую карьеру, работая в германских миссиях в Вашингтоне, Пекине и Ватикане.
После женитьбы в октябре 1906 году на Берте Крупп (которая с 1902 года после самоубийства отца - Фридриха Альфреда Круппа - управляла семейным делом) вошёл в совет директоров концерна Круппа. После заключения брака, которому содействовал лично Вильгельм II, Густав фон Болен унд Гальбах и Берта Крупп стали носить фамилию Крупп фон Болен унд Гальбах .
В 20-х годах выступал противником нацистского движения, однако после встречи с Гитлером 20 февраля 1933 года изменил свое мнение и начал оказывать финансовую помощь программе перевооружения Германии.
В 1931-1933 годах - председатель президиума Имперского союза германской промышленности (нем. Reichsverband der Deutschen Industrie ).
В мае 1933 года Крупп фон Болен был назначен президентом «фонда Адольф Гитлер». На предприятиях Круппа, где в огромных масштабах производились танки, артиллерия и другое военное снаряжение, широко использовался труд военнопленных и других узников концлагерей.
В 1941 году Крупп перенёс инсульт и стал недееспособным, передав фактическое ведение дел своему сыну Альфриду. В 1945 году Крупп-старший был внесён в список обвиняемых для Нюрнбергского процесса, однако обследовавшая его международная медицинская комиссия нашла, что по состоянию здоровья он не может предстать перед судом.
Американский прокурор предложил заменить Густава Круппа на скамье подсудимых его сыном Альфридом, однако представители СССР и Франции отклонили это предложение. Впоследствии Альфрид Крупп был подсудимым на одном из последующих Нюрнбергских процессов в американском трибунале (1947-1948).
Густав Крупп умер в замке Блюнбах (федеральная земля Зальцбург, Австрия) 16 января 1950 года.
Потомство
Брак с Бертой дал обширное потомство: 8 детей, 14 внуков, правнуки…
Альфрид Крупп фон Болен унд Гальбах (1907-1967) Арндт фон Болен унд Гальбах (1938-1986) Арнольд фон Болен унд Гальбах (1908-1909) Клаус фон Болен унд Гальбах (1910-1940), обер-лейтенант люфтваффе Арнольд фон Болен унд Гальбах (род. 1939) Ирмгард фон Болен унд Гальбах (1912-1998), её первый муж - штурмбаннфюрер СА Ханно барон Райтц фон Френтц (1906-1941) - погиб на территории СССР Адельхайд баронесса Райтц фон Френтц (род. 1939) Рутгер барон Райтц фон Френтц (род. 1940) Зигберт барон Райтц фон Френтц (род. 1941) Гунхильд Эйленштейн (род. 1952) Хильдбург Эйленштейн (род. 1954) Дитлинд Эйленштейн (род. 1956) Бертольд фон Болен унд Гальбах (1913-1987) Экберт фон Болен унд Гальбах (род. 1956) Харальд фон Болен унд Гальбах (1916-1983) Фридрих фон Болен унд Гальбах (род. 1962) Георг фон Болен унд Гальбах (род. 1963) Софи фон Болен унд Гальбах (род. 1966) Вальдраут фон Болен унд Гальбах (1920-2005) Диана Мария Томас (род. 1944) Регина Томас (род. 1945) Экберт фон Болен унд Гальбах (1922-1945, под Пармой), лейтенант вермахта, попал в засаду, устроенную итальянскими партизанами
Наследницей всех фабрик и сталелитейных заводов и многих десятков шахт после смерти «пушечного короля» стала шестнадцатилетняя Берта Крупп . Поскольку у Фридриха Альфреда не было наследника мужского пола, фирму преобразовали юридически в акционерное общество. На основании нового устава фирмы Берту Крупп именовали теперь «обладательницей и руководительницей фамильного предприятия» и видоизменили прежний династический закон; отныне все имущество переходит в руки «старшего из наследников» независимо от пола. Поскольку по немецким законам того времени акционерное общество могли создать не менее пяти акционеров, фирма Круппов напечатала 160 тыс. акций. Одну из них получил дядя Берты , одну - Барбара и по одной - три члена директората фирмы. Оставшиеся - за вычетом пяти от 160 тыс. - перешли в руки Берты Крупп .
В 1906 году, когда Берте исполнилось двадцать лет, Вильгельм II решил, что ей пора в интересах империи вступить в брак, и назначил в мужья Берте маленького бледногубого дипломата, служившего в ранге атташе в прусском посольстве при Ватикане. Жениха звали Густав фон Болен унд Гальбах. Он был старше невесты на шестнадцать лет. Свадьбу сыграли, разумеется, в вилле «Хюгель» . Невесту вел к алтарю сам император, а в углу зала выстроилось все правительство Германии. Император специальным указом повелел жениху принять фамилию Круппа . Так что со дня венчания свежеиспеченного супруга именовали Густавом Круппом фон Болен унд Гальбах . Это и стало в дальнейшем официальным именем для отпрысков последующих поколений.
У «новичка» в династии было несколько черт характера, достойных прежних «урожденных» Круппов . Как видно, у императора был безошибочный нюх, Густав оказался самым педантичным человеком на свете. Гостям виллы «Хюгель» объявили, что отныне завтрак будет подаваться в 7 час. 15 мин. и опаздывать к нему нельзя. В 7 час. 16 мин. двери столовой запирали наглухо, и не было такой силы, которая смогла бы раскрыть их перед опоздавшим гостем. Тем более что Густав отдал и еще одно распоряжение: завтрак должен длиться ровно 15 мин. Семейный ужин должен был заканчиваться за 50 мин. В 10 ч. 15 мин., согласно «уставу дома», Густав и Берта уже лежали в супружеской постели. Вскоре на свет явился и первенец: Альфрид Крупп фон Болен унд Гальбах, впоследствии осужденный в Нюрнберге военный преступник.
В семействе дети стали рождаться регулярно: шесть мальчиков и две девочки.
«Примак» имел любимое чтение: расписание поездов. Если он обнаруживал в расписании какую-нибудь ошибку, он направлял дирекции железных дорог сердитое письмо. Галерею на четвертом этаже виллы «Хюгель» занимала огромная игрушка - железная дорога. Дети Круппа один час в неделю получали «урок точности», проходивший на галерее четвертого этажа. Их папочка с секундомером в руках стоял рядом с игрушечной железной дорогой и проверял точность отправления и прибытия поездов.
Секундомеры были в ходу и в других случаях жизни: так, например, если за обедом новый хозяин дома закончил есть очередное блюдо, у всех остальных официанты в тот же миг отбирали тарелки. По мнению Густава Круппа , человек не должен есть медленно.
Хозяйка дома фрау Берта оказалась достойной парой своему супругу Густаву. Она изучала благородное мастерство блюстительницы морали и потому распорядилась и на ночь окна в доме не закрывать, какой бы прохладной ни была погода. Это, считала она, помешает наглым подмастерьям и горничным шляться друг к другу из комнаты в комнату. Мужская и женская части прислуги получили места, разумеется, в противоположных флигелях здания. Оба флигеля связывал переход, закрывавшийся железными дверьми. По ночам фрау Берта , закутавшись в толстые шали, периодически появлялась в темных коридорах и переходах и пристально следила, не крадется ли кто из флигеля во флигель. И если обнаруживала в переходе горничную, лакея, конюшего или кухарку, тотчас увольняла их.
Супруга фрау Берты прозвали «Крупп из Круппов », ии кратко, «железным Густавом ». В 1912 году праздновался столетний юбилей фирмы. По этому случаю в Эссене устроили «рыцарский турнир». Видные сотрудники фирмыучаствовали в нем в средневековых костюмах. Фрау Берта тоже вырядилась в костюм «госпожи замка». Альфрид же, маленький «престолонаследник», сидел на крохотной лошадке пони, одетый в бархатный костюмчик, отделанный мехом горностая. «Железный Густав» был, разумеется, в доспехах средневековых рыцарей. Отметить столетие крупповской фирмы явился весь германский генеральный штаб и даже сам император Вильгельм, который в торжественной речи сказал, что пушки Круппа - это сила германской армии и флота.
Однако патриотический «рыцарский турнир» не изменил аксиому капитализма: родиной капитала является страна под названием «прибыль». По случаю юбилейных торжеств Густава, правда, наградили орденом «Железный крест», но это не мешало ему и дальше поставлять свои орудия и таким странам, о которых все давным-давно знали (и лучше всего сам Крупп ), что в близящейся войне они станут противниками Германии. Так, например, Англия, Франция и царская Россия регулярно получали самые современные крупповские орудия , а в самый разгар германо-английского военно-морского соперничества судоверфи Круппа поставляли английскому флоту ежегодно по восемь боевых кораблей!
И надо же было, чтобы в год юбилея, спустя всего несколько месяцев после «рыцарского турнира», выявилось, что агенты Круппа выкрали из сейфов германского военного министерства больше тысячи секретных документов. Затем они переправили эти документы французам, с тем чтобы, используя эти документы, французская печать тотчас предприняла кампанию против Германии. Газетная кампания против Берлина в Париже означала бы новые прибыли для крупповских заводо в: чем громче и яростнее кричат французские газеты, тем больше заказов Круппам от имперского военного министерства. До сих пор неясно, как тайной полиции стало известно о пропаже документов из сейфов военного министерства, но факт остается фактом, что двух директоров крупповской фирмы арестовали. И несколько недель казалось, что «дело Круппа » станет величайшим скандалом императорской Германии. Однако пожар погасил сам император: по указанию двора в течение нескольких месяцев в прессе не появлялось ни одного слова о крупповском скандале , а взятых ранее под стражу директоров выпустили на свободу. Именно тогда Карл Либкнехт выступил со знаменитой «антикрупповской речью» на заседании германского имперского рейхстага: «Эта фирма-юбиляр регулярно использует свое богатство на то, чтобы совращать офицеров генерального штаба и заставлять их продавать военные тайны. Но, судя по всему, у нас нельзя произнести имя Круппа без того, чтобы мы не начали петь ему дифирамбы и модные патриотические гимны в пивных и в офицерских собраниях».
Разумеется, германские правые с пеной у рта бросились поливать грязью Либкнехта. Один из их заправил, Гугенберг вопил: «В действительности нет никакого „дела Круппа", есть только „дело Либкнехта"».
После речи знаменитого руководителя немецкой социал-демократии по крайней мере формально должен был состояться крупповский процесс. Генеральных директоров Круппа и нескольких армейских офицеров снова взяли под стражу. Судебный процесс - явно по указке императора - закончился смехотворно мягкими приговорами. Офицеры генерального штаба получили по четыре - шесть месяцев тюрьмы, а крупповские директора уплатили штраф в 1200 марок. Сам же «железный Густав» в разгар судебного процесса получил от императора новую награду - орден Прусского красного орла второй степени с дубовыми листьями.
Krupp— немецкая промышленная династия из Эссена. Широко известны как промышленники, владельцы сталелитейного и военного производства. Компания Friedrich Krupp AG Hoesch-Krupp c 1999 г. входит в состав промышленного конгломерата ThyssenKrupp AG.
Густав Крупп..немецкий промышленник и финансовый магнат, оказавший значительную материальную поддержку нацистскому движению.
В 1931-1933 годах — председатель президиума Имперского союза германской промышленности (нем. Reichsverband der Deutschen Industrie).
В мае 1933 года Крупп фон Болен был назначен президентом «фонда Адольф Гитлер». На предприятиях Круппа, где в огромных масштабах производились танки, артиллерия и другое военное снаряжение, широко использовался труд военнопленных и других узников концлагерей.
В 1948 году Крупп фон Болен предстал перед американским военным трибуналом как военный преступник, однако по возрасту и состоянию здоровья был освобожден от уголовной ответственности.
Krupp K5
Вернемся немного назад..
В многолетней войне между Англией и Францией Наполеон в 1806 году тоже решил использовать метод блокады на море, хотя не Франция, а Англия считалась владычицей морей. Частично политика блокады состояла в запрете ввоза в Англию товаров, производимых на континенте. Но главным средством борьбы с противником были наполеоновские декреты, которые с каждым годом ужесточались все больше и ставили своей целью не допустить на континент английских колониальных товаров и промышленных изделий; это была продуманная система, полностью разрушающая английскую экономику.
Конечно, английской экономике был нанесен сильный удар, но полностью уничтожить ее, так же как запретить доступ английских товаров на рынки континентальных стран, к счастью, было невозможно. Наполеон узнал на своем опыте, — хотя это было уже давно известно, — что товар, который не может попасть на рынок открытым путем, придет к покупателю через черный рынок.
Имея в наличии морские транспортные средства того времени, прорыв блокады не был трудной задачей. Английские, американские и турецкие суда доставляли товар в район побережья, к ним подходили легкие рыбацкие лодки, перевозили его на берег и дальше он перегружался на сухопутные транспортные средства. Следствием этого было увеличение цен на товар, что вызывало у населения недовольство и ропот.
В июле 1809 года появился новый декрет Наполеона, устанавливающий еще одну таможенную границу, проходившую от Реса до Бремена и пресекавшую торговые отношения между Голландией и герцогством Берг, к которому с 1806 года относился город Эссен. До этого времени между Эссеном и голландскими фирмами существовали очень тесные отношения; установление границы болезненно сказалось на транзите, проходящем через эти линии; в первую очередь от этого пострадала фирма Фридриха Круппа, ввозившая импортные товары.
Исполнение декрета 1809 года могло бы стать смертельным ударом как для голландской, так и для бергской торговли. Понимая это, обе стороны удвоили все торговые отношения, стараясь максимально использовать время, которое оставалось до полного введения декрета. Фридрих Крупп, начиная еще со времени своей деятельности в Штеркраде имел деловые отношения со многими пограничными городами, например, городом Боркен и с фирмой «Винтере, Мензик и К°», с которой он в октябре 1805 года заключил договор о ввозе и сбыте голландских бакалейных товаров.
Время существования фирмы Фридриха Круппа, торговавшей импортными товарами, было очень недолгим, она функционировала до 1811 года, когда таможенная граница полностью закрылась. Торговля сахаром, кофе и индиго давала неплохую прибыль, потом в соответствии с изменившейся обстановкой торговля стала опасной и в конце концов совсем прекратилась. Последней поставкой уже после закрытия границы, в 1812 году, была бочка мыла, расчеты за которую тянулись еще долго, вплоть до 1818 года.
К этому времени положение Фридриха Круппа полностью изменилось. Он стал городским советником Эссена и хозяином сталелитейной фабрики недалеко от въезда в Эссен. В это время Крупп, казалось, находился на вершине своего жизненного пути, его считали богатым человеком, но он исчерпал свои силы и впереди его ожидали тяжелые времена.
В 1810 году умерла бабушка Фридриха — Хелена-Амалия Крупп. Наследниками ее состояния в 120000 талеров были Фридрих Крупп, его сестра Хелена, помолвленная с лейтенантом прусской армии Фридрихом фон Мюллером, и его брат Вильгельм Крупп, который был негласным компаньоном в фирме Фридриха Круппа, занимавшейся ввозом импортных товаров.
Фридрих Крупп родился в семье буржуа в Эссене. Главой семьи была бабушка, Элене Амалия Крупп (1732—1810), урожденная Ашерфельд. Она превратила лавку колониальных товаров, которую унаследовала от своего мужа, Фридриха Йодокуса Круппа, в комплекс различных промышленно-торговых предприятий.
В 1807 году Крупп получил в подарок от своей бабушки металлургический завод «Добрая надежда» в Штеркраде, который она купила на торгах. Крупп быстро привел дела в упадок. Бабушка аннулирует дарственную, и в 1808 году передаёт завод братьям Францу и Герхарду Ханиэль и Генриху Хайсен, которые превратили завод в крупнейшего работодателя в Оберхаузене.
Бабушка умерла в 1810 году. Наследство получает Фридрих Крупп, с этим стартовым капиталом он основывает мастерскую, которую 20 ноября 1811 года переименовывает в фирму «Фридрих Крупп в защиту английской литой стали и изделий из неё». Его компаньонами становятся братья Георг Карл Готфрид и Вильгельм Георг Людвиг фон Кехель, которые утверждали, что имеют большой опыт в производстве литой стали. Целью Круппа было произвести пользующийся большим спросом материал, который со времен континентальной блокады 1806 года Наполеоном Бонапартом Великобритании больше не попадал в Европу. Впрочем, он не был первым, производство английской литой стали было уже известно на континенте, с тех пор как в 1804 году Иоганн Конрад Фишер (1773—1854) в Шафхаузене прекратил английскую монополию. Таким образом, ниша в рынке была, и она была ещё не заполнена.
Альфред Крупп, сын Фридриха Круппа и его жены Терезии Хелены Иоганны Вильгельми (1790—1850), родился в 1812 году. Его отцу не удалось при жизни поставить основанную им фабрику на ноги. Он умер в 1826 году, когда Альфреду Круппу было 14 лет. В это время семья жила у тёти в Меттернихе. Предприятие, которое на тот момент имело всего семь рабочих и долг в 10 000 талеров, перешло по наследству жене Фридриха Терезии. Совместно с сестрой Фридриха Круппа, Хеленой фон Мюллер, урождённой Крупп, была основана сталепромышленная компания. Договор об учреждении компании был подписан всеми наследниками Фридриха и его сестры Хелены. Альфред бросил школу и принял на себя руководство фирмой, хотя официально фирма принадлежала его матери. К 1830 году ситуация изменилась. С развитием железнодорожного транспорта в Германии и Европе сильно возросла потребность в стали для производства рельсов и осей паровозов. 26 августа 1830 года Крупп, после преодоления некоторых трудностей в производстве стали, впервые поставляет вальцы из литой стали для фирмы «Хюзекен» в Хаген-Хоэнлимбурге.
Создание Германского таможенного союза способствовало грузовым перевозкам в Германии. В 1836 году у Круппа работали уже 60 человек. О своих «круппианцах», как их стали называть позже, Альфред Крупп заботился всю свою жизнь. Он ввёл страхование на случай болезни и строил квартиры для рабочих. В обмен он требовал от них лояльности по отношению к фирме.
В 1838 году Крупп запатентовал вальцы для производства стальных ложек и вилок. В последующие годы Альфред объехал всю Европу в поисках клиентов. Хотя фирма и расширилась, но она постоянно находилась под угрозой банкротства. В Нижней Австрии он совместно с банкиром и предпринимателем Александром Шелером основал Берндорфский завод металлических изделий, на котором изготовлялись сначала столовые приборы из серебра, а позже из альпаки. Но по возвращении Круппа в Германию он передал завод своему брату Герману Круппу.
Производство оружия первоначально было хобби Круппа. После семилетних попыток он вручную отлил в 1843 году первый ствол винтовки. Первые попытки продать стальное огнестрельное оружие не увенчались успехом, так как военные больше доверяли проверенной временем бронзе. По их мнению, сталь была слишком близка к железу, которое было хрупким и потому непригодным для производства оружия.
В 1847 году была отлита первая стальная пушка Круппа, она была предоставлена прусскому военному министерству для ознакомления. Однако её сразу сдали в арсенал и испытали только через два года. Хотя результат испытаний превзошёл все ожидания, но министерство не видело основания заказывать эти пушки.
Логотип фирмы "Крупп"
Окончательный прорыв был совершён Альфредом Круппом благодаря изобретению им бесшовного колеса для железнодорожных составов в 1852—1853 годах. В течение десятилетий эти колёса являлись основным продуктом Круппа, и большинство американских железных дорог использовали колёса Круппа. Поэтому логотипом фирмы «Крупп» является не пушка, а три лежащих друг на друге колеса. В результате этого первого подъёма в 50 годах XIX столетия в фирме работало уже около тысячи рабочих.
В 1857 году Альфред разработал новую версию казнозарядной пушки. Когда он предложил купить её прусским военным в 1858 году, они не согласились, так как у них были справедливые сомнения в надёжности её затворов. Тем не менее, Крупп не отступил от своей цели стать поставщиком оружия, и в апреле 1860 года он продал первые стальные пушки: Пруссия заказала 312 шестифунтовых дульнозарядных орудий.
Объёмы продаж оружия наращивались очень быстрыми темпами. Крупп поставлял пушки во все европейские страны, за исключением Франции. Это привело к дальнейшему росту предприятия и внедрению инновационных технологий в производство.
В 1861 году Крупп разработал весящий несколько тонн кузнечный паровой молот «Фриц», что сделало возможным массовое производство стали с помощью новых технологий. Технология Бессемера, которую он купил в Великобритании, и технология Мартина Сименса были впервые введены в Германии на заводе Круппа. Технология Бессемера позволяла производить сталь из чугуна путём продувки воздуха и ускоряла процесс превращения железа в сталь от 24 часов пудлингования до 20 минут фришевания, что существенно облегчало производство.
Не в последнюю очередь благодаря превосходству стальных орудий Круппа над датскими бронзовыми пушками Пруссия выигрывает в 1864 году войну с Данией. В 1866 году в Австро-прусской войне впервые в истории друг перед другом оказались войска, оснащённые Круппом. Годом позже Круппом был усовершенствован затвор казнозарядной пушки. Война с Францией была выиграна благодаря гению логистики Мольтке, и прежде всего, благодаря дальнобойности прусских стальных пушек, превышающей дальнобойность французских бронзовых пушек в два раза, что сделало Круппа богачом.
В первые годы существования Германской империи («второго рейха») объём производства тяжёлой промышленности удвоился, и фирма Круппа, как теперь повсеместно называли Круппа, стала самым крупным предприятием Европы. Эссен стал городом Круппа, и численность его населения возросла до десяти тысяч жителей. Несмотря на это Крупп постоянно находился под угрозой банкротства, например в 1874 году во время финансового кризиса тяжёлой промышленности вследствие перепроизводства. В результате Крупп задолжал банкам значительную сумму в 30 миллионов марок, но достаточно быстро ликвидировал задолженность благодаря буму железнодорожного транспорта в Соединённых Штатах Америки.
Фамильная вилла «Хюгель» (вид из сада)
В 80 годы XIX столетия конкуренция с американской сталеплавильной промышленностью достигла своего пика. Крупп потерял американский рынок и вместе с ним свою основную часть рынка сбыта — колёса железнодорожных составов. Отныне он концентрировал свои усилия на производстве и разработке вооружения. То же относилось к двум его главным конкурентам: французу Генри Шнейдеру и англичанину Уильяму Армстронгу. Они втроём запустили гонку вооружений, результатом которой стали битвы вооружения Первой мировой войны.
В 1887 году 75-летний Альфред Крупп умер от инфаркта. Его сын, Фридрих Альфред Крупп унаследовал фирму, насчитывавшую к тому времени 20 000 рабочих.
Могила Альфреда Круппа
15 ноября 1902 года социал-демократическая газета «Форвертс» (Vorwärts) опубликовала статью, в которой утверждалось о гомосексуальной ориентации Фридриха Альфреда Круппа. Он имел множество связей с местными мальчиками и мужчинами, но наиболее нежные чувства он питал к Адольфо Шиано, 18-летнему парикмахеру и музыканту-любителю. Неделю спустя, 22 ноября 1902 года Крупп совершил самоубийство. Кайзер Вильгельм II в своей речи на похоронах Круппа обвинил социал-демократических политиков в клевете по поводу сексуальной ориентации Круппа
Крупп, Фридрих Альфред
Крупп родился в Эссене, Германия. Его отцом был Альфред Крупп. В 1887 Фридрих принял руководство отцовской компанией. Он женился на Маргарет Крупп (урождённая фон Энде). У них было две дочери — Берта и Барбара (в замужестве фон Вильмовски).
После женитьбы в октябре 1906 году на Берте Крупп (которая с 1902 года после самоубийства отца — Фридриха Альфреда Круппа — управляла семейным делом) вошёл в совет директоров концерна Круппа. После заключения брака, которому содействовал лично Вильгельм II, Густав фон Болен унд Гальбах и Берта Крупп стали носить фамилию Крупп фон Болен унд Гальбах.
В 20-х годах выступал противником нацистского движения, однако после встречи с Гитлером 20 февраля 1933 года изменил свое мнение и начал оказывать финансовую помощь программе перевооружения Германии.
Gustav Georg Friedrich Maria Krupp von Bohlen und Halbach ; 7 августа (18700807 ) , Гаага - 16 января , замок Блюнбах , земля Зальцбург) - немецкий промышленник и финансовый магнат, оказавший значительную материальную поддержку нацистскому движению.
Биография
Густав фон Болен унд Гальбах родился 7 августа 1870 года в Гааге в семье дворянина-дипломата и был назван в честь отца. В 1888 году окончил гимназию Бисмарка , в 1893 году окончил юридический факультет Гейдельбергского университета. Начал дипломатическую карьеру, работая в германских миссиях в Вашингтоне , Пекине и Ватикане .
Потомство
Брак с Бертой дал обширное потомство: 8 детей, 14 внуков, правнуки…
- Альфрид Крупп фон Болен унд Гальбах (1907-1967)
- Арндт фон Болен унд Гальбах (1938-1986)
- Арнольд фон Болен унд Гальбах (1908-1909)
- Клаус фон Болен унд Гальбах (1910-1940), обер-лейтенант люфтваффе
- Арнольд фон Болен унд Гальбах (род. 1939)
- Ирмгард фон Болен унд Гальбах (1912-1998), её первый муж - штурмбаннфюрер СА Ханно барон Райтц фон Френтц (1906-1941) - погиб на территории СССР
- Адельхайд баронесса Райтц фон Френтц (род. 1939)
- Рутгер барон Райтц фон Френтц (род. 1940)
- Зигберт барон Райтц фон Френтц (род. 1941)
- Гунхильд Эйленштейн (род. 1952)
- Хильдбург Эйленштейн (род. 1954)
- Дитлинд Эйленштейн (род. 1956)
- Бертольд фон Болен унд Гальбах (1913-1987)
- Экберт фон Болен унд Гальбах (род. 1956)
- Харальд фон Болен унд Гальбах (1916-1983)
- Фридрих фон Болен унд Гальбах (род. 1962)
- Георг фон Болен унд Гальбах (род. 1963)
- Софи фон Болен унд Гальбах (род. 1966)
- Вальдраут фон Болен унд Гальбах (1920-2005)
- Диана Мария Томас (род. 1944)
- Регина Томас (род. 1945)
- Экберт фон Болен унд Гальбах (1922-1945, под Пармой), лейтенант вермахта , попал в засаду, устроенную итальянскими партизанами
Напишите отзыв о статье "Крупп, Густав"
Примечания
Литература
- Использован материал Энциклопедии Третьего рейха
- Renate Köhne-Lindenlaub: Krupp, Gustav Krupp von Bohlen und Halbach. In: Neue Deutsche Biographie (NDB). Band 13, Duncker & Humblot, Berlin 1982, ISBN 3-428-00194-X , S. 138–143 (Digitalisat).
Ссылки
- (англ.)
|
|||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Крупп, Густав
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
За несколько дней до ареста, зябким апрельским утром 1945 года, Альфред Крупп выехал в Эссен, туда, где билось сердце его гигантской империи. Здесь были угольные шахты и рудники, оружейные фабрики и металлургические комбинаты, оснащенные по последнему слову техники. На Круппов работало практически все население города.
Альфред не появлялся здесь очень давно. Он не желал видеть, как семейное дело обращается в прах: за два года, прошедших после первой бомбежки Эссена, 5 марта 1943 года, город был практически стерт с лица земли - главной целью были фабрики Круппов, на которых производилось оружие для армии вермахта. За это время на маленький городок сбросили более 36 тонн бомб, авианалеты не прекращались ни днем, ни ночью.
Альфред ехал в открытом лимузине по опустевшим улицам города. За время поездки он не проронил ни единого слова, и только побелевшие костяшки пальцев, сжимавшие никелированную ручку двери, выдавали его состояние.
Вокруг царил хаос. Там, где раньше кипела работа, теперь торчали жалкие обломки кирпичных стен. В проемах виднелись скелеты станков, останки безотказных некогда механизмов. Не уцелел ни один дом, ни один склад, шахта или завод. От главного офиса остался лишь этаж - теперь там размещалась временная администрация. Рядом кипела работа: уцелевшие станки упаковывались для отправки в страны-победительницы. Два хмурых парня делали на ящиках пометки мелом: "Румыния", "Франция", "Британия". На большинстве ящиков красовалась надпись "СССР". Проезжая мимо, Альфред вспоминал: на этих станках вытачивались детали для знаменитых "Тигров" - самых лучших германских танков, здесь собирали подлодки "U2", а вот та засыпанная шахта приносила ему полтора миллиона фунтов стерлингов годового дохода. Он попросил шофера остановиться лишь однажды: на главной площади, забросанная кирпичной крошкой, лежала статуя его прадеда, великого Короля пушек, в честь которого назвали Альфреда. Многотонное изваяние, отлитое из лучшей крупповской стали, совсем не пострадало. Непреклонный взгляд Альфреда-старшего был устремлен в небо, и Крупп долго стоял, вглядываясь в его суровое лицо.
Эту статую, уцелевшую после всех авианалетов, он часто вспоминал сидя в одиночной камере и ожидая суда. Альфред чудом избежал Нюрнбергского процесса: в первой десятке нацистских преступников значился его отец Густав, стоявший во главе фирмы вплоть до 1943 года, - он первым из германских промышленников проникся идеями НСДАП и выписывал Гитлеру чеки на внушительные суммы. Когда же Густава пришли арестовывать, то увидели оглохшего немощного старика. После перенесенного инфаркта он не мог ни говорить, ни читать, ни писать, был неспособен даже передвигаться и есть без посторонней помощи. Его разбил паралич. Густав Крупп, самый влиятельный промышленник Германии, превратился в беспомощное растение - судить его было невозможно. Обвинители предложили осудить Альфреда, но встретили резкое сопротивление адвокатов Круппа: "У нас здесь политический процесс, а не футбольный матч со скамейкой запасных". Как ни странно, аргументация подействовала, Альфред так и не появился на скамье подсудимых. Впрочем, выпускать его никто не собирался. Отсидев в тюрьме два года - в той самой, где Гитлер написал "Майн Кампф", - глава империи Круппов дождался отдельного судебного процесса, посвященного его судьбе и судьбе семейного бизнеса.
В 1947 году Альфред Феликс Альвин Крупп фон Болен унд Хальбах был приговорен к двенадцати годам заключения с конфискацией имущества. Круппа обвиняли главным образом в том, что на его фабриках принудительно работали ни в чем не повинные люди, угнанные из стран Восточной Европы. Восемь долгих месяцев Крупп выслушивал свидетельства очевидцев и пламенные речи защиты - бесстрастный, безучастный. Лишь однажды он выступил с ответной речью, сухой и краткой, заметив, что другой рабочей силы у него попросту не было. А что до условий, в которых содержались рабочие (смертность на его предприятиях была немногим ниже, чем в концлагерях), - то он не в курсе этого. Ни один мускул не дрогнул на его лице в момент вынесения приговора. Он позволил себе лишь одно проявление эмоций, поразившее всех присутствующих: в ответ на финальную фразу обвинения "Дом Круппов никогда больше не обретет былого могущества" Альфред Крупп едва заметно... улыбнулся!
Но судьи плохо знали историю Круппов. Альфред, напротив, знал ее слишком хорошо. Двадцать семь лет назад Густав Крупп, тогдашний владелец Дома, мрачно стоял в версальском Доме правосудия, выслушивая приговор, вынесенный лично ему победителями в Первой мировой: никогда не производить оружия, разрушить все оружейные мастерские, сократить вдвое производство стали, уничтожить миллион с лишним станков. Пушки Круппа, винтовки Круппа - то, на чем Дом сделал себе имя, должны были кануть в небытие. Густава осудили на долгих пятнадцать лет, взыскав с него к тому же пять миллионов фунтов стерлингов репараций. Французский обвинитель Жюстен де Билль сопроводил приговор победной ремаркой: "Дома Круппов больше не существует!"
Однако Густав вышел на свободу через... шесть месяцев. А через пять лет Круппы вновь стали самыми богатыми промышленниками Германии.
Лучшие дня
Зачитывая приговор, месье Вилль рано торжествовал победу: в истории этой династии было немало моментов, когда всем казалось, что ей уже никогда не подняться. Отпрыски Круппов разорялись, шли под суд, их имя трепали в неприглядных скандалах, и ни один из них не умер в добром здравии, но из любой тупиковой ситуации Круппы выходили победителями, и неудивительно: ведь основатель империи заработал свой первый капитал не на чем-нибудь - на конце света!
За год до начала нового, семнадцатого века в городок Эссен пришла чума. Жители в ужасе шарахались от мрачных фигур в черных балахонах - монотонно стуча в колотушки, чумные отряды собирали ежедневную жатву Смерти. Город наводнили бродячие проповедники. "Покайтесь! - кричали они. - Конец света близок! Разве вы не видите - сбываются все Божьи пророчества? Бросайте все, искупите свои грехи перед Господом!" День за днем по улицам Эссена брели в никуда толпы оцепеневших от страха людей. Горожане покидали свои дома, закрывали лавки и уходили в поля, монастыри - молиться о спасении душ. И только Арндт Крупп, мелкий эссенский ростовщик, не верящий ни в Бога, ни в черта, с утра до вечера носился по городу, скупая за бесценок дома, амбары и утварь: кому нужна эта рухлядь, если скоро все кончится? По правде сказать, в глубине души он тоже побаивался конца света, но рассудил так: если уж суждено умереть - так пусть я умру богатым. Если же уцелею - богатыми станут мои дети.
Минул канун страшного 1б00 года, а конец света все не наступал. Потихоньку жители возвращались обратно и первым делом шли к Арндту - выкупать свои родовые гнезда, но уже втридорога. Мнимый конец света принес оборотистому ростовщику столько денег, что их хватило еще пяти поколениям Круппов. Потомки вложили деньги в маленькую фабрику скобяных изделий, прикупили земель, пару угольных шахт и жили вполне безбедно - до тех пор пока на свет не появился Фридрих Крупп, отец Короля пушек.
Первый и последний авантюрист в семье, Фридрих полагался на удачу и верил в судьбу. Он истратил кучу денег на поиски кладов и не терял надежды стать самым богатым человеком в Германии. Вскоре он понял как - требовалось всего лишь наладить выпуск закаленной стали. В то время секретом производства владела только Англия и хранила его так же, как китайцы - секрет изготовления фарфора. Наполеон обещал любому, кто натянет нос ненавистным англичанам, круглую сумму золотом и свое вечное покровительство. Фридрих нанял роту секретных агентов, однако они не добыли ничего, кроме сплетен. Но вот удача ему улыбнулась - два беглых британских офицера появились в офисе Круппа и заявили, что готовы продать секрет. На следующий же день Фридрих объявил, что открывает первый завод по производству легированной стали. В пригороде Эссена закипела работа, размах поражал воображение. В новое дело Фридрих вложил почти все, что имел, и залез в огромные долги - он не сомневался в успехе. Но радость длилась недолго: Крупп был дилетантом, а офицеры - профессиональными мошенниками. Формула, за которую им заплатили солидную сумму, оказалась списанной из школьного учебника химии.
Удар был сильным: ведь он доверял этим "уважаемым" людям и даже попросил их стать крестными отцами своего первенца! Фридрих впал в тяжелую депрессию: он запретил домашним говорить слово "сталь" и коротал время в местных тавернах. Чтобы расплатиться с долгами, неудавшийся стальной магнат продал все, вплоть до семейного особняка, и вскоре умер от разрыва сердца. Вдове и ее сыну Альфреду достались куча кредиторов да маленькая фабрика по производству стали (обычной, конечно). Они переселились в деревянный сарайчик рядом с фабрикой, питались овощами со своего огородика и еле-еле наскребали денег на жалованье семи рабочим. Никто больше не верил в Круппов - никто, кроме самого Альфреда.
Вернувшись с похорон отца, будущий Король пушек засел за его рабочий стол и написал всем бывшим партнерам письма одного и того же содержания: "Неудачи остались в прошлом, мать продолжит семейный бизнес - с моей помощью. Надеюсь, вас заинтересует сталь, которую мы предлагаем, - она самого высокого качества. У фирмы сейчас столько заказов, что мы не успеваем их выполнять". Последнее являлось чистейшим вымыслом, но упрекнуть четырнадцатилетнего парня за невинный обман было некому. Альфред забросил школу и целыми днями пропадал на фабрике, помогая рабочим. Игры, книги - его не волновало ничего, кроме заказов. Отец был мечтательным простаком, он любил при случае пустить сентиментальную слезу и писал дурные стихи в подражание Байрону, а Альфред в первые же дни отправил Байрона на растопку: он не любил стихов и ненавидел романтиков. А чуть повзрослев, самостоятельно разъезжал по Германии, Австрии и Пруссии, настойчиво добиваясь заказов.
Вскоре, купив хороший костюм, он отправился в Лондон, надеясь все-таки выведать пресловутый секрет, сведший отца в могилу. "Англичане глупы и легкомысленны, - писал молодой промышленник управляющему. - Они устроили мне экскурсию по своим заводам, будь готов - я зарисовал много полезных механизмов". Правда, рецепт сверхпрочной стали Альфред так и не добыл, но зато позаимствовал у "легкомысленных британцев" идею машины по изготовлению вилок и ложек, которая принесла ему немало денег. Заработанные средства он вложил в разработку собственной, крупповской стали. Альфред в отличие от своего отца вырос прагматиком и не верил в сторонних доброхотов, предпочитая платить людям твердую ставку. Но уж тогда драл с них по три шкуры. Стратегия оказалась весьма эффективной - через полтора года сталь от Круппов славилась во всей Европе. Альфред же незамедлительно приступил к выпуску того, о чем давно мечтал, - пушек, ружей и снарядов.
Каждая новая война приносила Дому гигантские прибыли, а Крупп становился все мрачнее и раздражительнее: давала о себе знать накопившаяся за много лет усталость. Бисмарк порекомендовал ему собственного врача: Альфред страдал бессонницей, нервными расстройствами, несварением желудка и временами впадал в затяжные депрессии - боязнь смерти (ему было уже шестьдесят) отравляла существование. Медик отправил Круппа на курорт. Из поездки Альфред вернулся со сногсшибательным известием: он женится!
Берта Эйшхофф, дочь влиятельного налогового инспектора, была вдвое моложе, из всех добродетелей предпочитала аккуратность и два раза в год ездила в Карлсбад пить воды. В окружении праздных бездельников Крупп чувствовал себя совершенно потерянным, и когда на одном из вечеров он увидел Берту, то искренне обрадовался: когда-то их представляли друг другу на званом обеде в честь победы прусского оружия, и девушка произвела на него хорошее впечатление. Теперь Берта благосклонно внимала его рассказам о призах, которые пушки Круппа получили недавно на ежегодной выставке в Берлине, и отмечала про себя: "Обходителен, красив, богат". А та беспомощность, с которой влиятельный магнат иногда озирался вокруг, пробудила в ней совсем уж материнские чувства - и дело было сделано.
"Оказывается, у меня есть сердце, - писал Альфред одному из немногочисленных друзей после женитьбы. - Я-то думал, там всего лишь кусок железа". Знакомые были ошарашены переменой, произошедшей с Круппом: последние тридцать лет он не интересовался ничем, кроме оружия, называл карнавалы, книги и политику скучнейшими вещами на свете, а тут вдруг стал появляться на балах под ручку с очаровательной супругой. Но семейное счастье длилось недолго: Берта возненавидела Эссен, и неудивительно - постоянные дожди, грохот самого большого парового молота в мире, дым и копоть от несметного количества сталелитейных фабрик могли испортить характер кому угодно. Она жаловалась на головные боли и вскоре принялась кочевать с курорта на курорт, пробуя то лечебные грязи Локарно, то целебный воздух Ниццы. Через два года после женитьбы у Альфреда случился нервный срыв - он ни с того ни с сего устроил скандал на совете директоров, чего с ним никогда не происходило, поклялся всех уволить и исчез. После долгих поисков верные слуги нашли своего господина в дешевой таверне: надев платье садовника, он пил горькую, уставившись невидящим взором в стакан.
Альфред боялся появляться дома: неприятности шли нескончаемой чередой. Недавно у четы родился первенец, и Альфред был вне себя от счастья - наследник! Но у мальчика обнаружились врожденный ревматизм и астма (дурной климат Эссена дал о себе знать), и Крупп проклял все на свете. Он задумал построить замок, достойный богатейшего человека Европы, но судьба, казалось, всерьез решила этому помешать. Сперва почти готовое строение снес мощный ураган, равного которому старожилы не помнили, затем случилось наводнение, первое за семьдесят лет. В день торжественного открытия на фасаде появились глубокие трещины, и всю центральную часть замка пришлось отстраивать по новой.
И все же замок был построен - гигантское мрачное здание из стали и камня. В нем было двести комнат, зал для приемов и оранжерея, но не нашлось места для библиотеки. На стенах не висело ни одной картины, а окна не открывались даже в самую жару: Крупп опасался сквозняков. Берта не прожила здесь и недели: она окрестила новое жилище холодной гробницей, вредной для нее и сына. Альфред выслушивал ее истерики с ледяным спокойствием, и однажды Берта, в сердцах обозвав мужа бесчувственным болваном, покинула дом. Крупп бросил ей вслед только одну фразу: "У тебя есть два дня, чтобы опомниться", а по истечении этого срока спокойно приказал прислуге отослать фрау Крупп все ее вещи. Больше они никогда не виделись.
С возрастом Альфред стал маниакально подозрителен, ему казалось, что все вокруг хотят его обокрасть, и каждый день посылал своим управляющим вороха противоречивых приказов и инструкций. К счастью, реагировать на причуды вздорного старика не было особой необходимости: на своих фабриках он не появлялся, а телефон к тому времени еще не изобрели. Мучаясь бессонницей, он ночи напролет бродил по пустым комнатам замка, а затем, потушив свет, садился за очередные инструкции - из экономии он приучился писать в темноте, хотя мог бы скупить все свечные заводы Европы. После смерти в его кабинете нашли тридцать тысяч таких инструкций, в том числе "Генеральные предписания" - своеобразную конституцию Дома Круппов, в которой Альфред скрупулезно расписал для будущих наследников правила управления империей. Там было регламентировано все, вплоть до цвета униформы рабочих.
Чтобы развлечься, старик иногда устраивал приемы (непременно вывесив в комнатах расписание на день и правила поведения в доме), но с легкостью забывал о приглашенных, и гости пользовались крупповским гостеприимством, так и не повидавшись с хозяином. Впрочем, в случае невыполнения правил (не шуметь после десяти вечера, скажем) Альфред немедленно направлял письменную жалобу проштрафившемуся гостю. Его раздражало все, даже черные чулки горничных - он приказал им надевать только белые. Его несносный характер мог выносить только Фриц, единственный сын и наследник.
Фриц был полной противоположностью своего отца (рядом они выглядели как Пат и Паташон) - маленький, толстенький, классический "маменькин сынок". Все детство он провел с мамой на курортах и слыл изнеженным барчуком. Пока сыну не исполнилось двадцать, Альфред и слышать не хотел, что Фриц когда-нибудь встанет во главе фирмы - он казался ему совершенно неспособным к серьезным делам. К тому же в 15 лет Фриц увлекся археологией - эту дурацкую страсть отец пресек тотчас же, отправив его учиться на финансиста, но выводы сделал. Однако вскоре сын показал себя послушным и смекалистым парнем - днем докладывал папе о делах фирмы, а вечерами читал ему вслух. В 25 лет Фриц вознамерился жениться, Альфред был категорически против: ему не понравилась невеста, а пуще всего - необходимость что-то менять в привычном укладе. Долгих три года он не давал разрешения на брак и согласился лишь при условии, что молодожены будут жить вместе с ним в замке Хагель. Молоденькая Маргарет, дочка важного прусского чиновника, превратилась в главную мишень стариковских придирок он легко мог отчитать ее (а заодно и сына) при гостях за неподобающий наряд или неосторожно брошенное слово и находил особое наслаждение в том, чтобы изобретательно и методично издеваться над невесткой. "Отчего вы не пробуете фруктов из нашего сада?" - спрашивал он ехидно за завтраком, и слуги прыскали украдкой: они-то знали, что Альфред дал садовникам строжайшее указание не обслуживать Маргарет. Стоило ей задержаться за утренним туалетом, как Альфред каждые пять минут посылал слугу с "вежливыми" вопросами вроде "Не помочь ли фрау одеться?"
После смерти старого Круппа Маргарет наконец вздохнула с облегчением. Она родила Фрицу двух дочерей и проявляла трогательную заботу о супруге: тот был страшно рассеян и легко мог отправиться на совет директоров в домашних тапочках. Семейное состояние на тот момент оценивалось в десять с лишним миллионов фунтов стерлингов и росло с каждым днем, Крупны стали официальными поставщиками оружия двора Его императорско-королевского величества кайзера Вильгельма, принимали у себя титулованных особ со всего мира, и казалось, ничто не может омрачить их счастья - до тех пор пока в 1902 году в немецких газетах не появилась сенсационная перепечатка из итальянской прессы.
В ней говорилось о некоем близком ко двору видном промышленнике, который частенько наведывается на Капри. И там, на уединенной вилле, в укромной бухточке творятся такие оргии, о которых в приличной газете и писать-то неудобно. Причем участвуют в этих оргиях исключительно... молодые люди! Через пару дней газета социал-демократической партии назвала и имя таинственного промышленника - Фриц Крупп.
Узнав такую новость, Маргарет немедленно потребовала развод, попросив защиты у канцлера. Фриц, пытаясь замять скандал, объявил, что подает в суд на газету, и потребовал медицинского освидетельствования супруги - его агенты распустили слухи, что Маргарет страдает лунатизмом и не способна отвечать за свои слова. Канцлер пожелал получить объяснения, но слуга, принесший приглашение на аудиенцию, обнаружил Круппа лежащим в луже крови на полу собственной ванной. Вскрытия не проводили, официальной причиной смерти был объявлен сердечный приступ. Но все, разумеется, говорили о самоубийстве - за несколько дней до смерти Фриц Крупп написал друзьям пару писем, полных самых мрачных намеков.
Канцлер заявил, что его друга погубили социалисты. Старшая дочь, вступив в права наследства, пыталась (не без успеха) убедить всех, что Круппы святее Папы Римского. Ее муж Густав фон Болен унд Хальбах тихо и решительно добился разорения скверной газетенки. За пару лет, прошедших после женитьбы на дочери Фрица, он стал большим Круппом, чем сами Круппы. Густав полюбил лошадей, выучил наизусть все 72 пункта "Генеральных предписаний", вывесил в каждой из 200 комнат дома расписание, которое сам себе составил, и неуклонно следовал ему на протяжении многих лет: без пяти девять - отбытие на работу, восемь вечера - дети докладывают об успехах за день, в воскресенье с трех до четырех они приходят и играют с папой. За визг и беготню дома - строгое наказание. Этот распорядок ему пришлось нарушить лишь однажды: ради поездки на суд в Версале.
Густав отсидел в каземате шесть месяцев, его сын Альфред - шесть лет. Холодным февральским утром 1951 года он вышел за ворота тюрьмы, накинув на плечи шерстяное пальто, любезно подаренное комендантом, и отправился прямиком в магазин, торгующий дорогими автомобилями - спортивные машины были его единственной страстью. В банках Швейцарии и Аргентины у Круппов оставалось еще немало денег, так что Альфред мог не ограничивать себя ни в чем. В белоснежном "порше" он прикатил на пресс-конференцию, чтобы объявить: "Больше никакого оружия, теперь - только мирные товары". Круппы стали производить сверла, точильные станки и зубные протезы (последние охотно покупала Советская Россия), а кроме того - оборудование для атомных станций и занялись разработкой разнообразных ноу-хау. Кажется, все шло хорошо...
Через год Альфред женился. Чтобы репортеры об этом не пронюхали и не проникли в церковь, молодожены приехали на бракосочетание в фургончике с надписью "Хлеб". Альфред преподнес супруге шикарный "кадиллак" и букет пионов, но вместе они прожили всего четыре года: в суде жена заявила, что муж отказывался исполнять супружеские обязанности. В ответ адвокаты "Альфреда обнародовали другую пикантную подробность: истица крутила роман с главным менеджером империи Круппов - в результате экс-супруга не получила ни пфеннига. Альфред расправился с депрессией по-свойски: купил серебристый "ягуар" и отправился на ралли по Западной Африке.
Своему наследнику Арндту (получившему свое имя в честь жившего триста с лишним лет назад основателя династии) Альфред тоже ничего не оставил. Он учредил благотворительный фонд имени Фридриха Круппа, который ныне и распоряжается делами империи.
Источник информации: журнал "КАРАВАН ИСТОРИЙ", октябрь 1999.
