Федотов история. Павел федотов. Основные вехи жизни, карьера вне университета

Георгий Петрович Федотов

Федотов Георгий Петрович (1886-1951), российский религиозный мыслитель, историк и публицист. С 1925 за рубежом, профессор Русского православного богословского института в Париже (до 1940), Свято-Владимирской духовной академии в Нью-Йорке. Один из основателей журнала «Новый град» (1931-39). В исследованиях и многочисленных эссе анализируется своеобразие русской культуры и истории, место России между Востоком и Западом, основные культурно-исторические типы русского человека («Святые Древней Руси», «Русское религиозное сознание», т. 1-2, сборник статей «Лицо России» и др.).

+ + +

Федотов Георгий Петрович (1886-1951) - русский эмигрант, философ, историк. Ведущая тема Федотова - различие путей России и Запада, взаимосвязанных и в то же время самобытных: Россия - «третий культурный материк между Европой и Азией». Основные работы: «Святые Древней Руси» (1931), «Стихи духовные» (1935), «Россия и свобода» (1945) и др. Согласно Гумилёву, является одним из крупных представителей мощного направления исторической мысли - евразийства.

Цитируется по изд.: Лев Гумилев. Энциклопедия. / Гл. ред. Е.Б. Садыков, сост. Т.К. Шанбай, - М., 2013, с. 611.

Другие биографические материалы:

Фролов И.Т. Русский философ и богослов (Философский словарь. Под ред. И.Т. Фролова. М., 1991 ).

Галахтин М.Г. Эссеист, публицист христианско-социалистического направления (Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010 ).

Кураев В. И. В созидательных возможностях России которой он не сомневался и в самые мрачные времена (Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков. – М., 2014 ).

Грицанов А.А. Профессор по кафедре истории средних веков в Саратовском университете (Новейший философский словарь. Сост. Грицанов А.А. Минск, 1998 ).

Г. К., В. Б. Философ, историк, публицист (Большая энциклопедия русского народа ).

Русский историк (Энциклопедия "Мир вокруг нас" ).

Далее читайте:

Федотов Г.В. Певец империи и свободы . Пушкин в русской философской критике: конец XIX – первая половина XX вв. / Сост. Р.А. Гальцевой. – М.: Книга, 1990 [серия: «Пушкинская библиотека»]. – С. 356 – 375.

Федотов Г.П. Эсхатология и культура (Статья М. Г. Галахтина о работе Г. П. Федотова).

Федотов Г.П. Русская религиозная мысль (Статья M.Г. Галахтина о сочинении Г.П. Федотова).

Философы, любители мудрости (биографический указатель).

Сочинения:

Святой Филипп митрополит Московский. Париж, 1928;

И есть и будет. Размышления о России и революции. Париж, 1932;

Стихи духовные: русская народная вера по духовным стихам. Париж, 1935; Новый град. (Сб. ст.). Нью-Йорк, 1948; Изд. 2-е. 1954; Христианин в революции. Париж, 1957; Святые Древней Руси (X-XVII столетий). Нью-Йорк, 1960; Лицо России. (Ст. 1918-50). Париж, 1974; Россия и свобода. Нью-Йорк, 1981; Тяжба о России. (Ст. 1933-36). Париж, 1982; Защита о России. (Ст. 1936-40). Париж, 1988; Святые Древней Руси. М., 1990; Трагедия интеллигенции // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990; Национальное и вселенское // Там же; Будет ли существовать Россия? // Там же; Стихи духовные. М., 1991; Судьба и грехи России. Избр. ст. по философии рус. истории и культуры. Т. 1. СПб., 1991; Т. 2. СПб., 1992; Судьба империй // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. М., 1993.

Литература:

Федотов Г.П. И есть, и будет. Размышления о России и революции. Париж, 1932 Карпович М.М. Г.П.Федотов. – Новый журнал, 1951, № 27 Федотов Г.П. Христианство в революции. Париж, 1957 Степун Ф.А. Г.П.Федотов. – Новый журнал, 1957, № 49 Федотов Г.П. Лицо России. Париж, 1967 Федотов Г.П. Россия и свобода. Нью-Йорк, 1981 Федотов Г.П. Тяжба о России. Париж, 1982 Федотов Г.П. Защита России. Париж, 1988 Сербиненко В.В. Оправдание культуры. Творческий выбор Г.П.Федотова. – Вопросы философии, 1991, № 8 Федотов Г.П. Судьба и грехи России. СПб, 1991–1992

Павел Федотов - русский художник, академик живописи, яркий представитель плеяды русского романтизма в российской живописи, заложивший краеугольный камень в создание критического реализма в отечественном искусстве.

Годы жизни

22 июня 1815 года в семье отставного военного Андрея Илларионовича Федотова и Натальи Алексеевны Калашниковой, происходившей из купеческой среды, родился еще один ребенок - сын. При крещении ему дали имя Павел.

Когда мальчику исполнилось 11 лет, его определили на пансион в Московский кадетский корпус. Хорошие способности и примерное поведение выгодно отличало Павла в лице начальства и способствовало его продвижению на воинской стезе. Курс он окончил с отличием и со званием фельдфебель.

Не смотря на отличные показатели в учебе, Федотова не прельщала карьера военного, и все свободное время он посвящал любимому занятию - рисованию. После направления на службу в Санкт-Петербург в лейб-гвардию Финляндского полка, у Федотова появилась возможность посещать по вечерам занятия по рисованию в .

Помимо военных наук он очень прилежно изучал анатомическое строение человеческого тела, учился работать с гипсовыми моделями. Карандашные и акварельные рисунки со сценками военной жизни, которые были написаны Федотовым, отличались узнаваемостью и реалистичностью. Довольно часто попадались рисунки карикатурного содержания.

После 10 лет службы Павел Андреевич Федотов решил выйти в отставку и полностью посвятить свою жизнь живописи. Это решение поставило его и так совсем не шикарную жизнь в сложное положение. Его скудного пенсиона явно не хватало и он жил в очень стесненных условиях. Но это не помешало ему продолжать стремиться к своей мечте - стать серьезным художником.

Определиться с жанром ему помог совет Крылова заняться жанровой живописью и это было правильно. Уже первая серьезная работа маслом “Свежий кавалер” получила хвалебные отзывы современников, в том числе и художников. Окрыленный удачей Федотов полностью отдается работе. Вскоре появляются полотна «Разборчивая невеста» и «Сватовство майора», которые были встречены также восторженно.

Эти работы принесли не только известность, но и звание академика живописи, что позволяло получать материальную помощь государства. Это было большим подспорьем. Все три полотна художника наши современники могут увидеть в . Взлеты и падения Удача дама капризная, как и признание общества. Федотов не успел полностью насладиться своим триумфом, как оказался косвенно причастен к делу “петрашевцев”.

П.Федотов еартина Сватовство майора фото

Государственная машина повернула свои маховики и художник Федотов стал не благонадежным, а следовательно и его новые работы оказались не востребованными. Новых заказов тоже не предвиделось. Жизнерадостный, оптимизм по натуре, общительный Федотов превратился в замкнутого, желчного, пессимистичного человека. Перемена нравственная тяжело отразилась на физическом состоянии - Павла Андреевича все чаще одолевали приступы безумия.

Не помогло довольно дорогостоящее лечение, на которое даже государь выделил 500 рублей из личных средств. Было слишком поздно и 14 ноября 1852 года Павел Андреевич Федотов скончался в возрасте всего 37 лет от острого психического расстройства. Его похоронили на Смоленском кладбище почти тайно, потому что комитет по цензуре выдал запрет на публикацию о его смерти. Уже в 1936 году его прах был перезахоронен в некрополь Александро-Невской лавры и установлен новый памятник.

Картины художника Федотова

Картины Федотова - это жанровые сценки из обыденной жизни. Они сочные, яркие с очень запоминающимся сюжетом и героями. Реальность, приземленность, безыскусность сюжета нисколько не умаляет и не делает их скучными, а, наоборот возникает желание взглянуть еще раз. Художник мастерски использует прием центра и задника, основного и второстепенного. На всех его картинах основное яркое пятно в центре картины.

П.Федотов картина Разборчивая невеста фото

За него цепляешься взглядом, оно притягивает внимание. Лишь потом взгляд перемещается на задний план, где каждый персонаж или предмет интересен и важен. Ни на одной картине Федотова нет лишних деталей для украшательства - все строго и четко по сюжету, и, тем не менее, они все интересны и каждый несет определенную смысловую нагрузку.

Вот, например картина “Сватовство майора”. Центральное место - белоснежное, воздушное, кружевное платье девушки. Ее стеснительность вызывает сочувствие и жалость. А, может быть это обыкновенное притворство, которое чувствует домашний кот, который под шумок успел стянуть лакомый кусочек чего-то и теперь довольный облизывается?

д.р.: 1943-01-18

советский футболист, российский футбольный тренер

Версия 1. Что означает фамилия Федотов

Этимология фамилии Федотов, принадлежащей к распространенному типу русских фамилий, восходит к имени собственному.

В основу фамилии Федотов легло мирское имя Федот. Дело в том, что церковные имена изначально воспринимались древними славянами как чужеродные, поскольку их звучание было непривычным для русского человека. К тому же, крестильных имен было сравнительно немного, и они часто повторялись, создавая тем самым трудности в общении между людьми. Поэтому древние славяне решали проблему идентификации путем присоединения мирского имени к церковному. Это позволяло им не только легко выделить человека в обществе, но и обозначить его принадлежность к определенному роду.

Согласно древней славянской традиции двуименности мирское имя служило своеобразным оберегом, защищающим человека от нечистой силы.

Фамилия Федотов восходит к христианскому мужскому имени Феодот (в переводе с греческого - “данный богами”), а точнее к его просторечной форме - Федот. Святой покровитель данного имени - преподобный Феодот Кесарийский. Он происходил из боярского рода, в юности Федот поступил в Московский Симонов монастырь. Но душа его жаждала пустынничества. Когда же преподобный услышал во сне от иконы глас Богоматери, велящий ему идти на Белоозеро, то он перестал колебаться. Там Федот поселился в уединенном месте, где жили дикие звери и появлялись разбойники. Но молитвой старец усмирял и тех, и других. На этом месте впоследствии преподобный основал обитель, архимандритом которой и был назначен.

Интенсивное внедрение фамилий на Руси XV-XVII вв. было связано с укреплением нового социального слоя, становящегося правящим,- помещичьего. Изначально это были притяжательные прилагательные с суффиксами –ов/-ев, -ин, указывающие на имя главы семейства. В результате, потомок человека, обладающего именем Федот, со временем получил фамилию Федотов.

Традиция давать ребенку в дополнение к официальному крестильному имени еще одно, мирское, удерживалась вплоть до XVII в. и привела к тому, что фамилии, образованные от мирских имен, составили значительную часть от общего числа русских фамилий.

Версия 2. История происхождения фамилии Федотов

Отчество от просторечной формы Федот из церковного мужского имени Феодот (др.-греч. - ’данный богами’). (Н). Федотихин от Федотиха, жена Федота. Федотовский. Суффкс ский иногда добавлялся к простойнародной фамилии что бы придать ей весомость, приблизить к дворянским, знатным. Так же Федотовский мог быть выходцем из села Федотово. Фамилия Федотовских из запросов посетителей. В имеющихся у меня источниках такая фамилия не объясняется. Вероятно, имеет ту же основу, но прошла несколько странсформаций Федотов - Федотовский - Федотовских. А о фамилиях на -ский и -их/ых можно прочитать здесь.

Версия 3

Происхождение этой и родственных ей фамилий очевидно: имя Федот, что в переводе с греческого означает ‘Богом данный’. Вот эти фамилии: Федотихин, Федотчев, Федотьев, Федутинов, Федынский. Федот, Феодор (а в обратном порядке составляющих частей – Дорофей) в своем нарицательном значении то же, что и Богдан – ‘Богом данный’. Потому и фамилии Богданов, Дорофеев, Фёдоров, Федотов можно считать родственными.

Версия 5

От крестильного имени Федот - данный Богами (греч.) - произошли еще фамилии: Федотихин, Федотчев, Федотъев, Федутинов .
Федотов Павел Андреевич (1815-52) - живописец и риоовалыцик, родоначальник критического реализма в русском изобразительном искусстве. Ввел в бытовой жанр драматическую сюжетную коллизию («Свежий кавалер» и др.). Изображение ооциально-нравственных пороков своего времени Федотов оочетал с поэтическим восприятием обыденной жизни («Сватовство майора» и др.), в поздних работах - с острым чувством одиночества и обреченности человека

Жизненный путь

Культурологические взгляды деятелей русского зарубежья представ­лены в широком спектре произведений: философские сочинения и публицистические эссе, отклики на события и биографические порт­реты, опыт самопознания и полемика с коллегами. Но у всех есть одна общая черта - любовь к России, размышления о ее будущем, сочувствие и сострадание, стремление оказать соотечественникам моральную поддержку. О проблемах культуры писали почти все, ибо именно духовная сторона жизни оказалась под угрозой.

Остро и страстно писал о русской культуре и национальном ха­рактере народа Г. П. Федотов. Он был почти не известен в России до 90-х гг. XX в., хотя авторитет его за рубежом сложился давно.

Недавно исполнилось 110 лет со дня рождения русского философа и культуролога Георгия Петровича Федотова (1886-1951), но осво­ение его наследия только начинается в России. Изданы в двух томах его произведения, объединенные общим названием «Судьба и грехи России» 1 , публиковались также различные материалы, документы, письма, воспоминания. Но это только очень малая часть его фило­софских, публицистических и религиозных трудов.

Его жизнь оказалась разорванной на две неравные части: в Рос­сии - до 1925 г. и затем - долгие годы (до самой смерти в 1951 г.) в эмиграции. Все его творчество проникнуто болью за Россию и лю­бовью к ней, надеждой на ее возрождение, пророческими предсказа­ниями трагической судьбы русской интеллигенции.

Особенно интересны его статьи о русской культуре в прошлом, настоящем и будущем. Обращаясь к изучению его наследия, можно найти те спасительные силы и «подземные» источники, которые, как считал Федотов, приведут Россию к процветанию.

Федотов Г. П. Судьба и грехи России: В 2 т. М„ 1991-1992.

Но вначале обратимся к его биографии, по­пытаемся пройти вместе с ним основные эта­пы жизненного пути, представим те трудно­сти, с которыми он сталкивался.

Георгий Петрович Федотов родился 1 ок­тября 1886 г. в Саратове, в семье дворяни­на (правителя дел губернской канцелярии) и учительницы музыки. Вскоре после переезда в Воронеж отец скончался, и семья осталась почти без средств. Он возвращается с матерью в Саратов, заканчивает гимназию и в 1904 г. поступает в петербургский Технологический институт.

К этому времени он увлекается политикой, вступает в Россий­скую социал-демократическую рабочую партию. За участие в рево-, люционной деятельности подвергается аресту и вскоре уезжает за границу. Это значительно меняет его настроения, убеждения и жиз­ненное призвание. Он изучает историю в Берлинском и Йенском уни­верситетах. Увлекается идеями антропософии, символизма.

В 1908 г., вернувшись в Россию, Федотов поступает на историко-филологический факультет Петербургского университета, занимает­ся историей Средних веков под руководством известного историка И. М. Гревса. Именно в этот период начинает складываться его рели­гиозное мировоззрение. После окончания университета в 1914 г. ра­ботает на кафедре медиевистики. Одновременно является сотрудни­ком Публичной библиотеки в отделе искусств.

В эти годы Федотов знакомится с русским религиозным деятелем А. В. Карташевым (1875-1960), философами А. А. Мейером (1875- 1936) и С. Л. Франком (1877-1950), которые увлекают его духов­ными идеями христианства и Православной Церкви. Он занимается переводами, в серии «Образы человечества» выходит его брошюра о средневековом французском мыслителе П. Абеляре.

Но в Советской России его взгляды оказываются непопулярны­ми, а религиозно-философская деятельность признается опасной. У него возникает намерение покинуть Россию, и в 1925 г. он навсе­гда уезжает: сначала в Берлин, а затем - в Париж. Жизнь в эмигра­ции была очень сложна. Без средств к существованию, без знакомств и связей ему приходилось начинать все сначала, чтобы не погибнуть. Публицистический талант создал Федотову имя, он стал печа­таться в русских эмигрантских журналах, а с 1928 г. и в английских, французских и немецких изданиях. Вскоре остротой своих выступ-

лений, критическим анализом «сталинократии» он приобрел славу «нового Герцена».

Федотова увлекают идеи христианского социализма, в правосла­вии он видит возможность духовного очищения и возрождения. Он принимает предложение митрополита Евлогия, ректора Русского пра­вославного богословского института в Париже, и становится препо­давателем. Там он тесно сотрудничает с о. С. Булгаковым, филосо­фами Г. Флоровским, И. Ильиным, Н. Лосским, В. Вышеславцевым, В. Зеньковским. Читает лекции по истории церкви, агиографии (жи­тия святых), преподает латынь. В эти годы Федотов особенно сбли­жается с Н. А. Бердяевым, часто бывает в его доме. Верными друзьями стали И. И. Фондаминский и Е. Ю. Скобцова (Кузьмина-Карава­ева), которая в период Второй мировой войны активно участвовала в Сопротивлении во Франции и стала известна как «мать Мария».

Правление Богословского института порицало его публицистиче­скую деятельность, на этой основе возникли разногласия. В 1941 г. Федотов покидает Францию и уезжает в США, где начинается его последний, «американский», период жизни.

Он преподает в школе при Йельском университете, получает сти­пендию Бахметьевского фонда. С 1943 г. и до конца жизни он рабо­тает в русской Свято-Владимирской православной семинарии в Нью-Йорке, пишет труды о русской культуре.

Такова судьба этого оригинального русского мыслителя, жизнь которого оказалась «разрубленной» мечом революции.

Основной стержень интеллектуально-духовной жизни Г. П. Фе­дотова - в воззрениях на культуру как основу духовного существо­вания человечества.

Русский национальный характер

Программное произведение Федотова названо в соответствии с рус­ской философской традицией обращения, диалога с читателем: «Пись­ма о русской культуре». В них объединены три темы:

О русском человеке, его традициях и национальном характере;

О будущем русской культуры, ее завтрашнем дне;

О духовной элите как источнике возрождения России. Эти статьи были написаны в эмиграции в 1930-е гг.

Федотов не возлагает надежд на политическую реставрацию, но верит в идею преемственности развития духовной культуры:

Как ни резки бывают исторические разрывы революционных эпох, они не в силах уничтожить непрерывности 1 .

Культура сильна своими могучими «подпочвенными» слоями - чем древнее, тем тверже. Эта старина, болезненно сжатая, прорыва­ется сквозь толщу веков и составляет основу национальной культуры.

Первой предпосылкой культуры является сам человек. Поэтому так важно вглядеться в его черты, понять характер, нравственные, интеллектуальные и социальные достоинства и недостатки. Каждая нация, проходя через революционные катастрофы, меняет свое лицо, создавая новый культурный тип, непохожий на своих предков. Из­менился за годы революционного переустройства и русский человек.

Вместо русской душевности, доброты, открытости и терпения культивировались иные свойства: «жалость» стала бранным словом, а злость - ценным качеством, тонкие душевные переживания объ­являлись архаичным пережитком.

Но означает ли это «новое лицо», что навсегда утрачены черты национального характера, что исчезла «русскость», отличающая дан­ный народ от иных народов? Этот вопрос широко обсуждается и в на­ше время.

Проследим за рассуждениями Федотова.

Возможно ли «заглянуть» в русскую душу в глубинах истории? Снимая слой за слоем культурно-исторические пласты, можно ли об­наружить в русском человеке основное, неразложимое ядро?

Или такой вопрос поставлен вообще неправильно, ибо нацио­нальная душа не дана в истории, не содержит изначально какой-либо идеи, в каждую эпоху принимает особый вид?

Эти полярные точки зрения Федотов пытается совместить и при­мирить.

Он предлагает всмотреться внимательно в таинственную глубину славянского язычества:

Мы лучше всех культурных народов сохранили природные, дохристиан­ские основы народной души 2 .

Первобытная материя русского язычества обнаруживает себя в вы­сочайших творениях Ф. Тютчева, Л. Толстого, В. Розанова, в них от­крывается нечто общее с примитивом народного фольклора.

1 Федотов Г. П. Судьба и грехи России. Т. И. С. 163.

2 Там же. С. 164.

Эти древние пласты «русскости» Федотов называет «подземной галереей» русской души. Русский человек глубоко связан с природ­ной стихией Матери-Земли. Природа для него не пейзаж, не обста­новка быта, не объект завоевания. Он погружен в нее, ощущает всем своим существом, без нее засыхает, не может жить.

Природная стихия оказывает влияние на нравственность, создавая этику мира и согласия, в познании допуская мистику и интуицию, в труде и общественной жизни создавая недоверие к плану и органи­зации. «Славянская психея» сближает нас с Востоком.

На этот первый исторический пласт «русскости» наслаивается второй, связанный с христианской традицией и православием. Но он внутренне не однороден, ибо каждый культурный слой народа имеет свои религиозные оттенки. Трудно выразить одной формулой рели­гиозность преподобного Сергия Радонежского или протопопа Авва­кума, митрополита Филарета или Ф. Достоевского.

В каждом случае это особые типы религиозного мировосприятия. В народных слоях русское средневековье удерживалось вплоть до середины XIX в., но и крушение его происходило особенно бурно.

На долю «удельно-вечевой» России тоже приходится немало черт русской натуры. К ним можно отнести ее широту, вольность, бунтар­ство, склонность к кутежам и разгулу, прожиганию жизни и щедро­сти, веселью и безалаберному артистизму русской души.

Наряду с этим в образе русского человека Федотов отмечает спо­койствие и молчаливость, органическое отвращение ко всему при­поднятому, экзальтированному, к «нервам». Отсюда юмор как усмеш­ка над вечно суетящимся, вечно озабоченным разумом, налет фата­лизма. Сдержанность и уверенность в себе дополняют этот портрет.

Мне кажется, что следует отказаться от слишком определенных нравст­венных характеристик национальных типов 1 .

Добрые и злые, порочные и чистые встречаются всюду. Вероятно, даже в одинаковой пропорции. Все дело в оттенках доброты, в «как», а не «что».

Порой русский человек - само воплощение доброты, которая в соединении со спокойной мудростью создает образ достойного Че­ловека.

Там же. С.

Но русский человек может быть жесток и не только в мгновенной вспышке ярости, но и в спокойном бесчувствии, в жестокости эгоиз­ма. Равнодушие к судьбе и страданиям может соединяться с мягко­стью и поверхностной жалостью. То же можно оказать о волевых ка­чествах русского человека.

Ленив он или деятелен? Трудно ответить однозначно. Работая из-под палки, он чаще всего ленится. Но он обладает удивительной способностью, «встряхиваясь в последний час», не щадить себя и за несколько дней наверстывать упущенное за месяцы безделья. Каж­дый может узнать себя в этих описаниях.

Бесконечно трудно уложить в схему понятий живое многообра­зие личности. Так же трудно это сделать по отношению к собира­тельному типу национального характера.

Историческая эпоха, сословная принадлежность, политические симпатии придают особые черты «русскости». Петровские реформы, как отмечает Федотов, создали «породу русских европейцев». Это" люди дела, созидательной работы, свободы и широты духа. «Русский европеец» свободно акклиматизируется в чужой среде.

В каждом типе отражается лицо России. Можно представить и портрет вечного искателя, энтузиаста, увлеченного идеями и готово­го к жертвам, максималиста в отношении к себе и другим. Он не при­знает умеренности и аккуратности, рассудительности и планомерно­сти. Для него творчество важнее творения, искание важнее истины. Он вообще холоден к культуре как к царству законченных форм. Он непримирим к компромиссам и всегда готов к спору. Подобные ха­рактеры нередко встречаются в жизни.

Национально-особенные черты «русскости» чрезвычайно много­образны и не могут быть сведены к нескольким чертам. Историче­ский подход позволяет увидеть немало культурных пластов в облике русского народа, которые изменили его национальные черты, хотя при этом сохранялось ядро, основа русской духовности.

Выяснение особенностей национального характера важно для Фе­дотова, чтобы ответить на вопрос, который он считает главным: ка­кие исторические пласты в русском человеке разрушены революци­ей, какие переживут ее?

Революция не проходит бесследно. Она совершает переворот в на­циональном сознании. Зачеркивается целая историческая эпоха с ее опытом, традицией, культурой, меняются ценности и кумиры.

Федотов называет три источника перемен.

1. Сознательное истребление старого культурного слоя и замена его новой, поднявшейся из низов интеллигенцией. В этой катастрофе были уничтожены два верхних слоя: «имперский» человек и «ин­теллигент» погибли вместе с буржуазией.

2. Второй источник перемен заключается в чрезвычайно быстром процессе приобщения масс к цивилизации. Он называет это «ра­ционализацией русского сознания», распространением элементар­ной грамотности, обучением технике. Психологические последст­вия темпов вскоре отразились на культурном облике новых поко­лений. В результате возникла новая интеллигенция, но совсем не похожая на дореволюционную. Он называет ее «европо-амери-канской», но она не является наследницей великого богатства ев­ропейской культуры. Новый тип образованного человека лишен прежде значимых знаний иностранных языков, истории русской и мировой культуры, широкого кругозора и эрудиции. Техниче­ский и спортивный человек нашего времени - продукт распада очень старых культур и в то же время приобщения к цивилизации новых варваров - таков новый облик интеллигента.

3. Третий источник перемен: тоталитарное государство, которое опи­рается на монополию воспитания и пропаганды, подавляя все ино­родные влияния. Цензура и запрет свободного выезда усиливали состояние изоляции. Революции в любой стране создают один и тот же психологический тип: военно-спортивный, волевой, безду­ховный, технически ориентированный, строящий иерархию цен­ностей на примате власти.

Но исход этого драматического процесса нельзя предсказать окон­чательно. Устоит ли в этом перерождении русский национальный тип? Ответ на этот вопрос даст будущее:

Сейчас ясно лишь, что борьба за русскую душу не окончена. Может быть, она только еще начинается. Опасность несомненна и грозна. Но то живое, что долетает до нас из России, не дает права хоронить ее 1 .

Перспективам развития русской культуры посвящены письма «Завтрашний день» и «Создание элиты». Федотов вполне объектив­но оценивает романтику и идеализм первых лет революции. В эти годы буквально горела духовная жизнь; писатели, поэты, художники сливались в радостном ощущении жизни. Жизнь казалась чудесной, многообещающей. Массы рвались к просвещению, заполняли лекци-

1 Федотов Г. П. Судьба и грехи России. С. 186.

онные залы, аудитории рабфаков. Буря событий захватила их как «дионисическое» опьянение.

«Жизнь была неприглядна, голодна и дика, насилие торжествовало по­всюду, но, глядя на эти честные, взволнованные лица молодых и стари­ков, впервые дорвавшихся до культуры, хотелось верить в будущее», - заключает Федотов 1 .

Но вскоре наступил иной этап революции. Он оттеснил романти­ческое бескорыстие, вначале переключив энтузиазм на техническое строительство, «парашютничество», полярный миф, увлечение воен­ным делом.

А затем пришли массовый террор и страх. Такой результат, по мнению Федотова, неизбежен во всяком тоталитарно-тираническом государстве, какова бы ни была идея, положенная в его основу.

Перспективы развития русской культуры

Какое же будущее ожидает Россию? В ответ на этот, самый главный вопрос судьбы России Федотов высказывает лишь предположение. Напомню, что эти статьи были написаны в 1938 г. в Париже, когда на политическом горизонте Европы уже нависла угроза Второй миро­вой войны, а в Германии господствовал фашизм.

Федотов не был ослеплен ненавистью к социализму, его позиция проникнута заботой о «завтрашней», «новой» России. Он предвидит три возможных пути развития: война, восстание или эволюция ре­жима.

Отвергая первые два как гибельные для русского народа, он счи­тает возможным представить первый день России «после большеви­ков», после кошмарной революционной ночи. Это будет

то туманное «седое утро», которое пророчил умирающий Блок. Утро рас­платы, тоски, первых угрызений... После мечты о мировой гегемонии, о завоевании планетных миров, о физиологическом бессмертии, о земном рае оказаться у разбитого корыта бедности, отсталости, рабства может быть, национального унижения 2 .

Но, высказав такой прогноз, он призывает обратить взор на те по­зитивные, а не только негативные, перемены, которые произошли в России. Именно они вселяют надежду на будущее России.

К числу достижений он относит почти поголовную грамотность, обучение в университетах рабочих и крестьян, возникновение интел-

1 Федотов Г. II. Судьба и грехи России. С. 170.

2 Там же. С. 190.

лигенции, издание книг огромными тиражами. Все это составляет огромное расширение культурного базиса.

Однако экстенсивное развитие культуры происходит за счет сни­жения ее уровня. Мало кто чисто и правильно говорит по-русски, процветает невежество в области истории, религии, духовной куль­туры. Но эти трудности вполне преодолимы.

Постепенно будет изживаться ложная система власти, уйдут «го­ловотяпы», откроется дорога пусть медленного, но постоянного роста. Область научно-образовательной культуры во всем подобна культу­ре хозяйственно-технической: то, что измеряется количеством, мо­жет быть нажито энергией и трудом.

«Медленно, очень медленно разлившиеся воды достигнут предела, и нач­нется подъем уровней. Если низовая тяга к знанию, хотя бы только техни­ческому, достаточно велика, а в этом пока нет причин сомневаться, это обещает в будущем грандиозный подъем цивилизации», - уверен Фе­дотов 1 .

Федотов выступает против такого прагматического, утилитарно­го понимания целей культуры. По его мнению, цивилизация, удовле­творение потребностей в комфорте составляют лишь нижний этаж культуры. Это элементарная стихия культуры. Конечно, помыслы о высокой духовности мало продуктивны в условиях нищеты, голода, войн, беззащитности.

Но культура должна восторжествовать, ибо смысл человеческого существования заключается в творчестве, воплощенном в его созда­ниях. Эта высшая цель культуры требует энергии и труда, веры и подвижничества. Но именно она достойна соответствовать призва­нию России. Вопрос о соотношении культуры и цивилизации имеет не столько теоретический, сколько практический смысл: Какому пу­ти окажет Россия предпочтение? Технократическому индустриализ­му или гуманистической духовности?

В России начался процесс демократизации культуры. С помощью сильной школьной дисциплины можно добиться сносной грамотно­сти и даже заставить выучить конспекты по греческой мифологии.

Там же. С. 198.

Но означает ли это, что совершится чудо возрождения подлинной культуры?

Станет ли мастерская храмом? В этом заключается главный во­прос культурной политики. Важно воссоздать духовную среду, или «воздух культуры», без которой школа теряет свое влияние, а книга перестает быть вполне понятной. «Культура как организующая фор­ма сознания распадается на множество бессвязных элементов, из ко­торых ни один сам по себе, ни их сумма не являются культурой» 1 , - подчеркивает Федотов.

Это очень важное утверждение. Оно означает, что культура це­лостна и только в этом значении она противодействует вандализму. Федотов пишет:

Главный враг культуры в России - не фанатизм, а тьма, и даже не про­сто тьма, а тьма, мнящая себя просвещением, суеверие цивилизации, под­нявшее руку на культуру 2 .

Эти слова звучат пророческим предупреждением.

Культура отличается от цивилизации иной направленностью ин­тересов и приматом качества над количеством.

Перспективы развития русской культуры связаны не просто с увеличением школ, университетов, но должны воссоздать культур­ный слой, который был бы способен передвинуть центр интересов к вопросам духа.

Но в этом заключена и главная проблема. Гораздо проще всех обучить наукам, но это не будет гарантией высокой культуры. Про­свещение предполагает истину данной, надо только приобщить к ней темные массы.

В России долгое время господствовала народническая концепция просвещения. Она заключалась в том, чтобы поднять уровень народ­ной культуры, популяризировать ее для широких масс.

Считалось аксиомой, пишет Федотов, что культура растет снизу, а не сверху. Народник стремится быть понятным массе, уничтожить неравенство не только социальное, что вполне правомерно, но и культурное. Власть может гордиться народным образованием, но одновременно презирать Академию наук, которая кажется излише­ством.

Существование образованной элиты в безграмотной стране счи­талось аномалией. Большевики поддержали и осуществили народ-

1 Федотов Г. П. Судьба и грехи России. С. 200.

2 Там же. С. 210. "

ническое понимание образования, когда народ и его нижние слои творят свою интеллигенцию, которая, поднимаясь все выше и выше по социальной лестнице, не отрывается от своих корней. Такой под­ход был признан единственно справедливым.

Но вскоре обнаружились противоречия. Просвещение поддержи­вает культуру, но не способно к творчеству. Именно оно дает им­пульс развитию культуры.

Для движения вперед просвещения и образования недостаточно. Нужны ферменты, «дрожжи», катализаторы духовного возрождения России. Эта роль должна по праву принадлежать духовной элите. Петр I начинал с организации Академии наук, университетов, кото­рые должны были обеспечить подготовку ученых и учителей. Таким путем шел весь мир, и тогда просвещение растекается, как вода, за­полняя все более низкие водоемы.

Смысл такого подхода можно выразить так: от академии - к на­родной школе, а не наоборот.

Культура всегда иерархична, а не одномерна. В ней есть высокий и низкий этажи, ибо всегда есть расстояние между учителем и учени­ком, между писателем и читателем, между мыслителем и популяри­затором. Если нет такой дистанции, нечему будет учить. Этим опре­деляется напряженность восходящего движения в культуре.

Воссоздание духовной элиты особенно важно, когда в половине Европы торжествует демагогия, которая хочет обезглавить элиту, утопить ее в красном, черном, коричневом, но всегда сером нацио­нальном однообразии, заключает Федотов.

Единственный смысл существования нации - в ее творчестве: в откры­той ею истине, в созданной красоте, в осуществленной справедливости 1 .

Создание духовной элиты в России может стать делом жизни и призвания целого поколения. Эти мысли Федотова особенно акту­альны для современности.

Понятие элиты было долгое время «бранным словом» в полити­ке. Содействовать ее развитию считалось не только ненужным, но и недостойным. Главная задача состояла в уравнивании социально-культурных слоев, в создании одномерности и единомыслия, оди­наковых стандартов образа жизни и образа мысли. Считалось, что духовное производство должно быть во всем соответствующим мате­риальному производству, подчиняться его ритмам, графику и фи­нансированию. На это была направлена политика социальной одно-

1 Там же. С. 216.

родности общества, стирания различий между умственным и физи­ческим трудом. Социальное «выравнивание» личности снимало даже самые незначительные «бугорки», которые «высовывались» за уста­новленные пределы. Модель казенного однообразия всячески поощ­рялась. Важно было не выделяться, быть похожим на всех, а инициа­тивы должны были укладываться в почины и предписания.

К чему это привело, всем известно.

Выравнивание культуры снижало творческие возможности, спо­собствовало поддержанию агрессивности к новым открытиям, незна­комым и экспериментальным постановкам в театрах, новым стилям в изобразительном искусстве. В общественном мнении распростра­нялись недоверие к науке и ее рекомендациям, презрение к «слишком умным», поддержка духовного примитивизма вкусов и интересов.

Следует помнить, что духовная элита вовсе не создается на осно­ве сословных или имущественных привилегий. В нее включаются наиболее талантливые люди, «генераторы идей», обладающие энер­гетическим импульсом и особой страстностью, способные к ориги­нальным, альтернативным решениям, прорыву инерции. Общество всегда сильно духовной элитой, способной стать властителем дум своего времени. Именно она принимает Вызов истории. Духовная элита способна предвидеть развитие событий в обществе, сплотить его вокруг новых гуманистических идей и ценностей. Поэтому столь важен интеллектуальный потенциал России, способный осущест­вить возрождение и развитие духовной культуры.

Философ, историк, публицист.

Род. в Саратове, в семье управляющего канцелярией саратовского губернатора.

Закончив Саратовскую гимназию, поступил в Петерб. технол. ин-т, продолжил образование на ист.-филол. ф-те Петерб. ун-та, затем в Иенском ун-те и в Италии.

В ст. классах гимназии и особенно в студенческие годы Ф. был активным деятелем социал-демократической партии, симпатизируя ее левому крылу. Неоднократно высылался по приговору суда за границу.

В промежутках между агитационной работой в рабочих кружках и высылками посещал семинар известного медиевиста И.М.Гревса, сдал магистерский экзамен и получил приват-доцентуру по кафедре средневековой истории.

После революции 1905-1907 уже не принимал активного участия в полит. борьбе.

В этот период назревает миро-воззренч. поворот Ф. от революц. марксизма к ортодоксальному православию.

С 1917 по 1925 он был членом Религ.-филос. об-ва А.А.Мейера и А.В.Карташева, вступил в религ. братство "Христос и Свобода". С 1920 по 1922 руководил кафедрой истории средних веков Саратовского ун-та, где познакомился с В.Э.Сеземаном и с С.Л.Франком.

По возвращении в Петроград вел занятия в религ.-филос. кружках, работал переводчиком в частных изд-вах. Вместе с Брокгаузом и Ефроном участвовал в изд. Энциклопедического словаря.

Закончил монографию "Абеляр". В 1925 эмигрировал во Францию, где был проф. Богословского ин-та, сотрудничал в евразийском ж. "Версты". Здесь же он познакомился и близко сошелся с НАБердяевым.

В парижский период активно печатался в разл. эмигрантских изд. (от "Новой России" Керенского до "Православного дела"). С 1931 вместе с Ф.Степуном издавал ж. "Новый град". В 1943 выехал в США, где работал в православной семинарии в Нью-Йорке. Скончался в Бэконе (США). Ф. оставил богатое лит.-филос. наследие: работы по истории рус. церкви, об истории, назначении и месте России; о революции и че-ловеч. судьбе, о гибели и возрождении культуры.

В 1988 в Париже вышло собр. статей Ф. в 6 томах. Г.Т.Койшибаев Свой первый теор. шаг Ф. делает как историк-медиевист.

Методол. познания средневековой истории через анализ самосознания культуры привела Ф. к специфической постановке ряда сквозных для его творч. проблем.

Рус. мыслитель ставит перед собой цель изучать преимущественно идеалы, а не действительность, точнее, действительность в идеалах.

В основе федотовского подхода к явлениям культуры лежит принцип: бытие преображается в сознание, сознание перерождается под влиянием бытия. Положительные воззрения на историю и культуру наиболее полно развернуты у Ф. не в рамках методол. академических штудий, а в форме свободной публицистики, когда он выходит на простор религ. и филос. мысли. Мысль эта в России, особенно в начале XX в., пронизана эсхатологич. предчувствиями, апокалиптическими настроениями.

В историософии Ф. эсхатологич. самосознание выделяет несколько типов "идеи конца". Ф. отвергает две крайние концепции эсхатологии и культуры - концепцию бесконечного прогресса секуляризованной Европы нового времени и концепцию фатального конца насильственной, внечеловеч. и внекультурной эсхатологии.

Живому христ. сознанию не нужен бесконечный прогресс греховной и смертной культуры, а также противно и равнодушное созерцание ее распада и гибели.

Но как можно созидать культуру и одновременно ожидать ее конца? Мысль о конце истории, как и факт неизбежной личной смерти, может стать источником постоянной проверки совести, углубления опыта, но м.б. источником уныния, безнадежности, дезинтеграции.

Эсхатология Ф. предполагает высшую степень соц. дисциплины и ответственности, требует всегда быть на своем посту, где бы этот пост ни был. Ф. это формулирует в максиме личной жизни и в максиме культурной деятельности: "Живи так, как если бы ты должен был умереть сегодня, и одновременно так, как если бы ты был бессмертен; работай так, как будто история никогда не кончится, и в то же время так, как если бы она кончилась сегодня" (Новый Град. Нью-Йорк, 1952. С.322). Наше отношение к концу зависит не только от понимания времени конца, но и от нашего представления о форме конца. Здесь видится или катастрофа, или преображение.

Если всякое пророчество есть обещание или угроза, то Апокалипсис одновременно и угроза, и утешение: "Угроза для грешного мира, утешение для верного остатка!" (Там же. С.238). В божественном замысле истории, в самом составе ее содержится человеч. свобода, к-рая сообщает истории непредвиденность.

Все творч. усилия людей не пропадают, все сотворенное людьми воскресает, преображается и складывается, как камни в стены вечного Града. Т. о., кроме пессимистической эсхатологии возможна и оптимист. идея конца. Для Ф. обе эти концепции вероятны, но надежда и любовь склоняют его ко второй.

Ф. перед лицом глоб. катастроф XX в. делает свой выстраданный историософский выбор на основе не только христ. веры, но и общечеловеч. надежды и любви. (См.: В.П.Бойков.

Предисловие к кн. Г.П.Федотова "Судьба и грехи России". Т.1. СПб., 1991. С.17-20). Соч.: Святой Филипп митрополит Московский.

Париж, 1928; И есть и будет. Размышления о России и революции.

Париж, 1932; Стихи духовные: русская народная вера по духовным стихам.

Париж, 1935; Новый град. (Сборник статей).

Нью-Йорк, 1948 (2-е изд. - 1954); Христианин в революции.

Париж, 1957; Святые Древней Руси (X-XVII столетий).

Нью-Йорк, 1960; Лицо России. (Статьи 1918-1950). Париж, 1974; Россия и свобода.

Нью-Йорк, 1981; Тяжба о России. (Статьи 1933-1936). Париж, 1982; Защита о России. (Статьи 1936-1940). Париж, 1988; Святые Древней Руси. М., 1990; Трагедия интеллигенции // О России и русской философской культуре.

Философы русского послеоктябрьского зарубежья.

М., 1990; Национальное и вселенское // Там же; Будет ли существовать Россия? // Там же; Стихи духовные.

М., 1991; Судьба и грехи России.

Избранные статьи по философии рус. истории и культуры.

Т.1. СПб., 1991; Т.2. СПб., 1992; Судьба империй // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн.

Антология.

М., 1993. Федотов, Георгий Петрович Род. 1886, ум. 1951. Религиозный мыслитель, историк, публицист.

Один из основателей журнала "Новый град" (1931-39). Профессор Русского православного богословского института в Париже (до 1940 г.), Свято-Владимирской духовной академии в Нью-Йорке.